Маленький Виталик заливался слезами, если к столу подавали еду белого цвета

Подобное поведение характерно для такого сложнейшего заболевания мозга, как аутизм. Специалисты считают, что проведенная противовирусная терапия поможет 5-летнему мальчику избежать умственной отсталости, ведь теперь он практически догнал в развитии сверстников.

Мостик в реальность

10 апреля в “ФАКТАХ” был опубликован материал о шестилетнем мальчике, страдающем аутизмом (“Мы рады помочь вашему сынишке, только подскажите, как войти с ним в контакт”). После этого в редакцию позво­нили специалисты одной из инфекци­онных клиник и сообщили, что в неко­торых случаях, когда причиной аутизма становится нейроинфекция, специаль­ное лечение позволяет значительно уменьшить проявления болезни. Такое стало возможным лишь благодаря успехам в диагностике инфекционных заболеваний и созданию новых ле­карств. Мама одного из пролеченных ребятишек, 30-летняя Галина, согласи­лась рассказать о благотворных пере­менах, которые произошли с ее сы­нишкой после лечения.

— Начиная с двух с половиной лет поведение сынишки становилось все более необычным, — рассказывает Га­лина. — Например, он мог часами хо­дить вокруг песочницы, изредка преры­вая свое занятие, чтобы передохнуть на скамейке. Плакал, если к столу по­давали тефтели с макаронами (как по­том объяснили специалисты, практиче­ски у всех аутистов продукты белого цвета, а также округлой формы вызы­вают такую реакцию). Виталик не ре­агировал на шум и людей, даже самых близких. Вырывался, когда его обнима­ли, брали на руки. Практически не раз­говаривал — только иногда повторял заданный ему вопрос, а отвечать и не думал. Невозможно было поймать его взгляд — казалось, он смотрит сквозь тебя.

Когда несколько врачей поставили сыну диагноз аутизм, меня охватила настоящая паника. Но муж сказал: “Разве мы будем любить его из-за это­го меньше?” Его слова придали мне сил. Но все равно недели две я не мог­ла ни спать, ни есть. Специалисты мне многое рассказали о заболевании сы­на, и я поняла, что, несмотря на погру­женность в себя, отчужденность, он очень нуждается в моей любви. Ведь только самые близкие могут протянуть ему ниточку в реальность.

“Вживаясь” во внутренний мир свое­го ребенка, я разными уловками пыта­лась разнообразить его однотипные действия, речь. Ему нравились зеленые машины. “Смотри, мальчик в зеленой куртке!” — говорила я, чтобы заставить его смотреть на людей. Он произносил слово “полетел” только в сочетании с “самолетом”. Я расширяла его понятие об этом слове, показывая на подбро­шенный мяч или летящую птицу.

Мы с мужем обращались за помо­щью к разным специалистам. На оче­редной консультации нам посоветовали сдать анализы на инфекции, которые могут повреждать головной мозг. И у Виталика обнаружили опасный вирус. Мы не сразу решились на дорогостоя­щее лечение, но, проконсультировав­шись еще у нескольких врачей, поняли, что не имеем права упустить этот шанс. Лечение продолжалось месяц. Половину дня мы находились в дневном стационаре. Сыну вводили несколько пре­паратов. Противовирусные позволяли обуздать инфекцию, а лекарства на ос­нове эмбриональных тканей — восста­новить нервные клетки.

“Полежи, мама, рядышком”

— Если у ребенка с признаками по­ражения нервной системы выявили нейроинфекцию в активной форме, то в 95% случаев именно она вызвала за­болевание, — говорит директор кли­ники иммунодефицитов “Витацелл” Игорь Марков. — И чем раньше про­ведена терапия, тем лучше будут ре­зультаты. Мы убедились в этом, зани­маясь лечением детей с эпилептиче­ским синдромом, гидроцефалией и другими заболеваниями, затрагива­ющими головной мозг.

— Первые три месяца после лече­ния я никаких перемен в состоянии сы­на не замечала. Но затем он словно стал пробуждаться, — продолжает Га­лина. — Это происходило постепенно. Несмотря на то, что во время первых занятий Виталик смотрел в потолок, дергал ногами и не хотел сложить кар­тинку, мне все-таки удавалось насто­ять, чтобы он выполнил задание. А в четвертый раз он уже делал это само­стоятельно и с удовольствием. Вооб­ще, сын стал более внимательным. Но самое главное — у него появился инте­рес к детям. Он начал на них обращать внимание, говорить с ними.

Я встретилась с Галиной и Витали­ком, которому сейчас пять лет, в "Макдональдсе”. Виталик положил на стол игрушечного кота и стал “угощать” его картошкой.

— Видеть заботу сына о других — настоящий подарок для меня, — гово­рит Галина. — Ведь такие чувства не свойственны аутистам. Они слишком углублены в себя. Знаете, как мне бы­ло больно, когда сын не позволял себя обнять, не хотел сидеть на руках. А сейчас ему это нравится. Он сам меня целует. Просит: “Полежи, мама, ря­дышком”. Теперь Виталик проявляет сочувствие к людям и животным. Ба­бушка наша плакала — он подошел и стал ее утешать, гладить по руке.

Мы вышли из ресторана. “Слезай!” - крикнул Виталик девочке, забрав­шейся на детскую горку. А затем вмес­те с ребятишками стал съезжать с горки.

— Видите, он не только замечает детей, но и вместе с ними играет, — сказала Галина. — Но стать более об­щительным ему, как мне кажется, ме­шает робость. Я стараюсь поощрять каждый смелый поступок сына. Он не остается равнодушным к похвале, и это позволяет развивать его дальше.

Татьяна Кравченко, психиатр дет­ской поликлиники №3 Подольского района г. Киева, рассказала:

— За 17 лет практической деятель­ности мне впервые посчастливилось наблюдать ребенка с выраженной фор­мой аутизма, в состоянии которого произошли столь ощутимые перемены к лучшему. Я связываю это, прежде всего, с антивирусным лечением и вве­дением эмбриональных клеток; а также с работой специалистов по аутизму — психолога и логопеда. Прежний диагноз мы Виталику сняли и поставили более легкий—синдром аутизма. Это значит, что мальчик сможет рассчиты­вать на обучение в обычной школе и адаптацию в обществе.